Время -- это самая большая и самая трудная загадка, которая
стоитъ передъ человечествомъ.
        Кантъ считаетъ время такой же субъективной формой нашего
воспрiятiя, какъ пространство, т. е. онъ говоритъ, что мы сами
создаемъ время для удобства воспрiятiя внешняго мiра въ зависимости
отъ свойствъ нашего воспринимательнаго аппарата. Действительность
непрерывна и постоянна. Но мы для того, чтобы иметь возможность
воспринимать ее, должны расчленять ее на отдельные моменты, т. е.
представлять ее себе въ виде безконечнаго ряда отдельныхъ моментовъ,
изъ которыхъ для насъ всегда существуетъ только одинъ. Иначе говоря,
мы воспринимаемъ действительность какъ бы черезъ узкую щель. И то,
что мы видимъ въ эту щель, мы называемъ настоящимъ, то что видели,
а теперь не видимъ, -- прошедшимъ, а чего совсемъ не видимъ, но
ожидаемъ -- будущимь. Разсматривая каждое явленiе, какъ следствiе
другого или другихъ -- и въ свою очередь, какъ причину третьяго или
третьихъ, т. е. разсматривая все явленiя въ функцiональной
зависимости другъ отъ друга, мы этимъ самымъ разсматриваемъ ихъ во
времени, потому что мы совершенно ясно и отчетливо представляемъ
себе прежде причину и потомъ следствiе, прежде действiе, потомъ его
функцiю, и иначе представить не можемъ. И мы можемъ сказать, что
идея времени неразрывно связана съ идеей причинности и
функцiональной зависимости. Безъ времени причинность существовать
не можетъ, точно такъ же какъ безь времени не можетъ существовать
движенiе или отсутствiе движенiя.
        Но наше представленiе о нашемъ "бытiи во времени" у насъ до
невероятiя спутанное и неясное.
        Прежде всего разберемъ наше отношенiе къ прошедшему,
настоящему и будущему. Обыкновенно мы считаемъ, что прошедшаго
теперь уже нетъ. Оно прошло, исчезло, изменилось, превратилось въ
другое. Будущаго тоже нетъ. Его еще нетъ. Оно еще не пришло, не
образовалось. -- Настоящимъ мы называемъ моментъ перехода будущаго
въ прошедшее, т. е. моментъ перехода явленiя изъ одного небытiя въ
другое. Только этотъ короткiй моментъ явленiе для насъ существуетъ
въ действительности, раньше оно существовало въ возможности, теперь
будетъ существовать въ воспоминанiи. Но этотъ короткiй моментъ въ
сушности фикцiя. Онъ не имеетъ измеренiя. Мы съ полнымъ правомъ
можемъ сказать. что настоящаго не существуетъ. Мы никогда не можемъ
уловить его. То, что мы уловили, всегда уже прошедшее!
        Если мы остановимся на этомъ, то мы должны признать, что мiра
не существуетъ. Существуетъ только какая-то фантасмагорiя иллюзiй,
вспыхивающихъ и гаснущихъ.
        Обыкновенно мы не отдаемъ себе въ этомъ отчета и не
замечаемъ, что нашъ обычный взглядъ на время приводитъ насъ къ
полному абсурду.
        Представимъ себе глупаго путешественника, едущаго изъ одного
города въ другой и находящагося на полпути между этими двумя
городами. Глупый путешественникъ думаетъ, что городъ, изъ котораго
онъ выехалъ на прошлой неделе, теперь уже не существуетъ, отъ него
осталось одно воспоминанiе: стены разрушены, башни упали, жители
вымерли или разбежались. -- А тотъ городъ, куда онъ долженъ прiехать
черезъ несколько дней тоже теперь еще не существуетъ, но спешно
строится къ его прiезду и въ день его прiезда будетъ готовъ,
населенъ и устроенъ, на другой день после его отъезда такъ же какь
и первый будетъ разрушенъ.
        Мы думаемъ о вещахъ во времени именно такимъ образомъ. -- Все
проходитъ, ничто не возвращается! Весна прошла, ее уже нетъ.
        Такимъ образомъ, строго говоря, для насъ не существуетъ ни
прошедшаго, ни будушаго, ни настоящаго. Ничего не существуетъ! А,
между темъ, мы живемъ, чувствусмъ, думаемъ -- что-то окружаетъ насъ.
Следовательно въ обычномъ отношенiи къ времени есть какая-то ошибка.
Эту ошибку мы должны постараться найти.
        Мы признали въ самомъ начале, что нечто существуетъ. Мы
назвали это нечто мiромъ. Какъ же мiръ можетъ существовать, если онъ
не существуетъ ни въ прошедшемъ, ни въ настоящемъ, ни въ будущемъ.
        То представленiе о мiре, которое мы вывели изъ обычного
взгляда на время, делаеть мiръ похожимъ на непрерывно бьющiй
огненнымъ фонтаномъ блестящiй фейерверкъ, каждая искра которого
вспыхиваетъ на мгновенiе и гаснетъ, чтобы больше уже никогда не
явиться. Вспышки идутъ непрерывно одна за другой, искръ безконечное
множество и все вместе производитъ впечатленiе пламени, хотя въ
действительности не существуетъ.
        Осень еще не наступила. -- Она будетъ, но сейчасъ ее нетъ. И
мы не отдаемъ себе отчета, какъ это можетъ появиться то, чего нетъ.
        Мы движемся по плоскости и признаемъ реально существующимъ
только небольшой кругъ, освещенный нашимъ сознанiемъ. Все остальное
за этимъ кругомъ, чего мы не видимъ, мы отрицаемъ, не хотимъ
признать, что оно существуетъ. Мы движемся по плоскости въ одномъ
направленiи. Это направленiе мы считаемъ вечнымъ и безконечнымъ. Но
направленiя перпендикулярнаго ему, техъ линiй, которыя мы
пересекаемъ, мы не хотимъ признать вечными и безконечными. Мы
думаемъ, что оне уходятъ въ небытiе сейчасъ же, какъ мы прошли
черезъ нихъ, а линiи впереди насъ еще не возникли изъ небытiя. Если
предположить, что мы движемся по сфере, по ея экватору или по одной
изъ параллелей, то окажется, что мы всегда признаемъ реально
существующимъ только одинъ меридiанъ, те, которые сзади насъ уже
исчезли, те которые впереди еще не возникли.
        Мы идемъ, какъ слепой, который ощупываетъ своей палкой плиты
тротуара и фонари и стены домовъ и веритъ въ реальное существованiе
только того, до чего сейчасъ дотрагивается, что сейчас ощупываетъ.
То, что прошло, уже исчезло и никогда больше не вернется! Чего еще
не было, того сейчасъ нетъ. Онъ помнитъ дорогу, которую прошел.ъ.
Ожидаетъ, что и впереди будетъ такая же дорога, но онъ не видитъ ни
впередъ ни назадъ, потому что онъ ничего не видитъ; по тому, что
орудiе его познанiя -- палка съ крючкомъ -- имеетъ определенную,
очень небольшую длину, и за этой палкой для него начинается небытiе.
        Вундтъ въ одной изъ своихъ книгъ обращаетъ вниманiе на то,
что наши знаменитые пять органовъ чувствъ это въ сущности щупальцы,
которыми мы ощупываемъ мiръ вокрутъ себя. Мы живемъ наощупь. Мы
никогда, ничего не видимъ. Всегда и все только ощупываемъ. При
помощи зрительныхъ трубъ и телескоповъ, телеграфовъ и телефоновъ мы
немного удлиняемъ, такъ сказать, наши щупальцы, но не начииаемъ
видеть. Мы не видимъ и поэтому никогда не можемъ убедиться въ
существованiи того, чего не можемъ ощупать.
        Поэтому мы и считаемъ реально существующимъ только тотъ
кругъ, который въ данный моментъ охватываютъ наши щупальцы. За этимъ
кругомъ -- тьма и небытiе.
        Но имеемъ-ли мы право такъ думать?
        Наша мысль не связана условiями чувствениаго воспрiятiя. Она
можетъ подняться надъ плоскостью, по которой мы движемся; можетъ
увидать далеко за пределами круга, освещеннаго нашимъ обычнымъ
сознанiемъ; можетъ увидать, что существуетъ не только та линiя. по
которой мы движемся, а все линiи, перпендикулярныя ей, которыя мы
пересекаемъ, которыя мы когда-либо пересекали и которыя будемъ
пересекать. Поднявшись надъ плоскостью наша мысль можетъ увидать
плоскость, убедиться, что это действительно плоскость, а не одна
линiя. Тогда наша мысль можетъ увидать прошедшее, настоящее и
будущее, лежащими на одной плоскости.
        Она можетъ опередить глупаго путешественника, подняться на
гору, увидать въ дали городъ, въ который онъ едетъ, и убедиться, что
этотъ городъ не строится заново къ его прiезду, а существуетъ самъ
по себе совершенно независимо отъ глупаго путешеетвенника. И она
можетъ посмотреть назадъ и увидать на горизонте башни того города,
где путешественникъ былъ и убедиться, что башни не упали, что городъ
продолжаетъ стоять и жить, какъ стоялъ и жилъ до путешественника.
        Она можетъ подняться надъ плоскостью времени и увидать сзади
весну и впереди осень, увидать одновременно распускающiеся цветы и
созревающiе плоды.
        Можетъ заставить слепого прозреть и увидать дорогу, которую
онъ прошелъ, и которая лежитъ передъ нимъ.
        Только мысль можетъ дать намъ настояшее зренiе вместо того
грубаго ощупыванiя, которое мы теперь называемъ зренiемъ. Только
мыслью мы можемъ видеть. И какъ только мы начнемъ видеть, мы
непременно будемъ видеть прошедшее и будущее. Мы не видимъ
прошедшаго и будущаго только потому, что ничего не видимъ, а только
ощупываемъ, и то, что ошупываемъ, называемъ настоящимъ. Когда мы
начнемъ видеть, прошедшее и будущее, тоже станутъ настоящимъ. Это
разделенiе времени на прошедшее, настоящее и будущее явилось именно
потому, что мы живемъ наощупь. Нужно начать видеть, и оно исчезнетъ.
        Прошедшее и будущее не могутъ не существовать, потому что
если они не существуютъ, то не сушествуетъ и настоящее. Непременно
они где-то существуютъ, только мы ихъ не видимъ.
        Настоящее, если его противопоставлять прошедшему и будущему,
это самая нереальная изъ всехъ нереальностей.
        Мы должны признать, что прошедшее, настоящее и будущее ничемъ
не отличаются друг отъ друга, что есть только одно настоящее, но мы
не видимъ этого, потому что въ каждый данный моментъ ощущаемъ только
маленькiй кусочекъ этого настоящаго, который и считаемъ реально
существующимъ, отрицая реальное существованiе за всемъ остальнымъ.
        Если мы признаемъ это, то нашъ взглядъ на все окружающее
долженъ сильно перемениться.